Премьера в МХТ имени Чехова готовилась долго, но результат того стоил. Спектакль «Ювенильное море» открывает имя нового театрального режиссера — Натальи Назаровой, а она с командой молодых артистов, в свою очередь, открывает зрителю новые возможности сценического прочтения прозы Платонова.
Назарова — актриса, киносценарист и педагог, приглашенная на постановку худруком МХТ Сергеем Женовачом, — сама выбрала материал. Имя драматурга в программке не указано, вероятно, это ее сочинение по повестям и рассказам Андрея Платонова.
Край бесплодной земли, забытые богом люди, задумавшие перевернуть мир, взорвать Землю до самого сердца, чтобы извлечь из нее бесконечный запас благодати — Ювенильное море, напоить землю, переустроить Вселенную, создав круглосуточное электрическое солнце, и оживить мертвых, победив навсегда смерть.
Камерная сцена засыпана песком, в котором разбросаны ржавые железяки, слабо освещена кругом искусственного солнца — в песок падают без сил изможденные, одетые в ветошь люди. Художница Юлиана Лайкова придумала образ бесплодной и живописной пустыни, вписав в решение спектакля «всего Платонова». Всего автора здесь и играют, исследуя не только его философскую поэтику, но и его юмор, его метафизичность, его безысходную нежность к обреченным людям. Живые и мертвые ходят рядом, бог мешается в этой толпе, рай ищут под землей, а землю планируют освободить от людей для хлеба и опытов науки.
В этот мир приходит фанатик-бродяга Николай Вермо. Евгений Перевалов играет человека робкого, хрупкого, не революционера, а поэта; плечико косо вздернуто, тонкие руки перебирают струны на инструменте вроде гуслей, глаза обращены вверх — и лишь в конце спектакля мы узнаем, что отчаянное его неприятие божьего творения связано с тем, что смерть отняла у него жену, и он бросает вызов Богу, уверенный, что лучше знает, как устроить мир. В совхозе «Доброе начало» он встречает парторга Надежду, и эта встреча рождает утопическую мечту, ради осуществления которой она готова, как в сказке, пройти все испытания, чтобы добыть материалы на великую стройку, а он тем временем уничтожит совхоз как отжившее, освобождая землю для новой жизни, вместе с домами, скотом и людьми, у которых слишком плачут голодные дети.
Здесь рай ищут под землей, а землю планируют освободить от людей для хлеба и научных опытов
Надежда (Вероника Тимофеева) — не плакатная комсомолка, а бледный несгибаемый росточек. Ее хождение в город за динамо-машиной для добычи Ювенильного моря — сказание о горестях, которые и в городе таковы же, как в деревне. Каждый мужчина на ее пути влечется к ней, потому что она — нежная надежда, обещание счастья в метафизическом смысле. Спектакль — притча, герои — архетипы, и актеры самой психологической школы демонстрируют умение сыграть символические смыслы. Горластая партийная старушка Федератовна у Юлии Чебаковой, секретарь райкома Упоев у Артема Волобуева — Командор, пугающийся собственной тени и спящий с револьвером, татарин Кемаль Павла Ващилина, от безнадежной любви придумавший электрическое солнце и изваявший всех умерших, чтобы потом помнили, кого оживлять, тихая доярка Айна у Алены Хованской — убившая себя от тоски по умершим детям и не находящая покоя, приходя побаюкать чужих младенцев и послушать про будущее счастье. Каждая роль выписана графично и четко, и каждый персонаж в самом себе являет схватку «неправильного», теплого, слишком человеческого и абстрактной, слепящей разум идеи. Из этого столкновения высекается смех — как ситуативный, в череде комических положений, так и горькая ирония над утопией.
Когда безумная идея легче всего овладевает умами? Из спектакля ответ очевиден: как и во всей истории человечества — когда действительность напоминает страшный сон. Здесь едят песочную кашу, мечтают о глотке воды, придумывают электрическую гильотину для гуманного убийства животных, а людей хоронят, унося на досках. «Аппетит народа тормозит движение страны», — заявляет председатель Умрищев (Николай Сальников), чей главный завет — «Не соваться», и предлагает приблизить смерть к народу, чтобы страх отвлек людей от голода.
Обыденность трагических сюжетов в спектакле соединена с юмором, с бережной передачей платоновского языка, красотой мизансцен и света, блеском актерских работ, выдержанным ритмом долгого спектакля, слаженностью ансамблевого дыхания. На сцене — весь платоновский мир в миниатюре, и поэтичность и мудрость этого мира театр словно впервые показывает, выявив его поразительную актуальность.
