Ну вот, еще одно сетевое медиа по секрету всему свету — со ссылкой на некую отважную разоблачительницу — сообщило, что его главный редактор «заводил романтические отношения на работе: флиртовал с подчиненными, иногда против их желания, писал сообщения с сексуальным подтекстом, занимался с ними сексом и просил скинуть интимные фотографии, а также пытался манипулировать, например, чередовал публичную похвалу с игнорированием». Некорректное поведение руководителя заставило коллектив обратиться к читателям. Опубликованный текст так и называется — «Обращение редакции (название издания) к читателям». В нем говорится: «Уже третьи сутки мы в редакции обсуждаем ситуацию, отношение к ней каждого сотрудника и то, какой должна быть наша публичная реакция. Часть нашей команды считает, что поведение N. (в тексте — подлинное имя и фамилия) было некорректным, оскорбило как минимум упомянутых в материале девушек (их имена и фамилии также названы. — В.В.). <…> Эта часть команды ожидает, что N. пересмотрит свое поведение. Другие члены редакции полагают, что в описанных ситуациях нет насилия и принуждения. По их мнению, отношения, о которых говорится в тексте, должны остаться личным делом N. и героинь материала, а публичные извинения в данной ситуации неуместны». В общем, как же нам быть? Рассудите нас, люди.
Раньше с такими письмами (они начинались словами «Дорогая редакция!») читатели обращались в газету, теперь — наоборот: автор и адресат поменялись местами. «Новая этика». Привыкайте.
На той же неделе на одном из ютьюб-каналов был показан сколь бесформенный, столь и безразмерный (продолжительность — 2 часа 49 мин.) видеоматериал (назовем так за отсутствием признаков жанра), посвященный истории популярного интернет-издания. И там вновь, в который уж раз, в деталях и подробностях обсуждалось неприличное поведение, которым два года назад скандально отличился главный редактор этого самого издания.
Оказаться в центре скандала, связанного с харассментом, — привилегия известных людей и компаний
И так теперь чуть ли не каждый день. Едва перемыли в соцсетях грешные кости главного редактора уважаемой радиостанции, как подоспел с «домогательствами» известный телеведущий. Отстали от него — принялись за шеф-редактора и бильд-редактора сетевого издания, у которых обнаружился точно такой же «состав преступления».
На просторах «Фейсбука», где адепты «новой этики» бестрепетно вершат свои моральные приговоры, одна медиазвезда другую сменить спешит, дав ночи полчаса.
Не припомню, чтобы о непростительных вольностях своего руководителя докладывал общественности коллектив металлургического комбината или овощеводческой бригады. Это никому не интересно. Оказаться в центре скандала, связанного с харассментом, — привилегия известных людей или известных компаний (учреждений, организаций), будь то радиостанция, театр или спортивный клуб. Но никакая компания не откликается на обвинения (подчас бездоказательные) своего сотрудника в неприличном поведении с такой скорой стыдливой готовностью, как это делают СМИ: да-да, спасибо за сигнал, мы разберемся, «он пока ушел в отпуск», «он на месяц отстранен от эфира»… Никакая компания не старается превратить такого рода внутреннее расследование в «день открытых дверей». И никакая компания, занявшись установлением у себя определенных правил, норм, приличий, не призывает на подмогу «читательский актив».
Желание сделать публичным чуть ли не все, что происходит в редакции, одолевает некоторые СМИ
Желание сделать публичным чуть ли не все, что происходит в редакции, одолевает некоторые СМИ. Я сейчас не имею в виду ту открытость, с которой одна из газет недавно рассказывала своим читателям о происходившей в ней смене собственника, повлекшей смену редакционной политики, уход некоторых сотрудников и т.п. Привлечение внимания публики к редакционным событиям, имеющим общественную значимость, — это нормально. Я говорю о другом — о зацикленности какого-либо издания на себе любимом, об упоении своей особостью, о преисполненности собственной значимостью (весь ютьюб заполонен многословными интервью, которые один журналист дает другому журналисту). Следствие всего этого — «припадки дурной откровенности» там, где уместнее сдержанность и мера.
Есть профессии, суть которых заключена в их публичности. Артисты, телеведущие, известные политики не обделены общественным вниманием, но именно поэтому большинство из них оберегают свое privacy — воздерживаются от широких душеизлияний о неудачах в личной жизни, не жалуются под телекамеры на бытовые неурядицы, держат рот на замке насчет своих болезней, и даже когда становятся жертвами хулиганов, мошенников или домогателей, решительно отбиваются от назойливых репортеров, стремящихся выведать «как это было». В этом смысле публичная профессия накладывает на ее обладателя определенные ограничения. Попросту говоря, не все, что случилось с тобой, стоит транслировать граду и миру. Зритель должен сопереживать Джульетте, а не актрисе, которая была вынуждена «уступить» режиссеру, чтобы получить эту роль.
Журналист — тоже публичная профессия. Хотите «самоочиститься» — Бог в помощь. Принимайте внутренние уставы и кодексы, устанавливайте границы допустимого и недопустимого в отношениях между сотрудниками. Не посвящайте только ваших читателей, зрителей, слушателей в пахучие подробности, кто, кого и за что «трогал», не выставляйте на всеобщее обозрение корпоративное грязное белье, не втягивайте в прения по чьему-то «персональному делу» весь белый свет. Знаете, как-то уже надоела эта раздольная малаховщина, этот вселенский партком.
