Предваряя показ, худрук театра Эдуард Бояков подчеркнул: новый мюзикл на сцене МХАТа — это возвращение традиций. В предстоящем сезоне театр планирует порадовать зрителей двадцатью премьерами, но эта — особенная. Драматург Дмитрий Минченок известен публике своей книгой о Дунаевском, вышедшей в серии ЖЗЛ и признанной лучшей книгой о музыке и музыкантах. Но либретто вовсе не следует биографической правде — оно являет нам фантасмагорическую ситуацию: в некоем доме творчества по распоряжению Вождя собирают лучших композиторов, чтобы к двадцатилетию «новой эпохи» создать эпохальную же песню, способную вдохновить массы на дальнейшие подвиги. Среди мэтров — «самородок» из провинции под именем Дуня Воробей, что прозрачно намекает на Дунаевского, которого друзья звали Дуня. Понятно, что он побивает всех в этом состязании.
Вообще композиторы 30-х годов замаскированы автором под музыкальными псевдонимами: Тоников, Субдоминантов… Но точность биографий в данном случае не важна. Известно, что главную в роль в «Кубанских казаках» сыграла Ладынина, а не Орлова, а роман у Дунаевского был с Лидией Смирновой, а не с великой кинодивой Любовью. Но все это искупается роскошной музыкальной драматургией, которая замечательно удалась авторам спектакля.
Постановщики смогли здесь то, что вообще редко кому удается на сцене: показать авторскую кухню гения, продемонстрировать, как именно и из какого сора рождаются шедевры.
Выразительный прием явлен нам в самом начале спектакля: Любовь (Елена Терентьева), переодеваясь за ширмой, напевает некую мелодию. И мы узнаем песенку Мэри из кинофильма «Цирк», хотя по сюжету — и до «Цирка», и до его музыкального триумфа еще очень далеко. Но — гигантская тень кинодивы, которая, в сущности, занята таким будничным делом, вырастает до звезд. И становится ясно: песни, которые по велению Вождя, должны достигать небес, уже где-то зреют и непременно родятся.
Вообще многие бытовые сцены спектакля, иллюстрируемые знакомыми композициями Дунаевского, написанными вроде бы совсем «не про то», создают замечательный эффект: узнавания, обновления и какого-то детского веселья. Оказывается, заселение прибывших в дом творчества композиторов вполне созвучно теме конских скачек из «Кубанских казаков», а под «Урожайную» из того же фильма можно славно танцевать рок-н-ролл.
Отличный тандем сложился у режиссера-постановщика Ренаты Сотириади с художником Борисом Красновым. Когда на наших глазах монтируется декорация будущего «Дома творчества», мы видим сперва, что это — форменная тюрьма, каземат. Но — вот две-три детали, новая подсветка — и вуаля! — перед нами роскошное здание сталинского ампира. Эта метафора не раз после обыграется в спектакле: когда мирные стожки сена окажутся шпионами-соглядатаями, а интонацию эпохи тотального страха передадут сцены всеобщей «дрожащей» чечетки.
Но — дух витает, где захочет. И настоящие живые голуби, то и дело вспархивающие на сцену, станут отчетливой метафорой таланта, который прыщет наружу и творит вне зависимости от того, какие режимы царят за окном.
Вообще МХАТ этим мюзиклом «переиграл» себя на своем же поле: музыкально-танцевальная составляющая спектакля оказалась заметно сильнее собственно драматической. Зал то и дело подпевает творящемуся на сцене — трудно удержаться от общего драйва, когда звучит, например песня про «радость невозможную».
Безусловно хорош Сергей Шакуров в образе Сталина, уже обжитом им как удобный костюм. Очень убедительна и точна Елена Терентьева. Соглашаешься и с трактовкой Дуни Воробья, предложенной Тимуром Дружковым: чуть странноватый, нелепый в своей легкомысленности тип.
Театр можно поздравить: мы увидели грандиозный спектакль, адекватно отразивший «большой стиль» эпохи. А оркестр военно-космических сил, сопровождающий все действие, придал ему обещанный «космический» масштаб.
